В сознании же неяпонца слово "манга" в первую очередь ассоциируется с мультфильмами made in Japan. Все они-и памятный по утренникам в "Баррикадах" "Корабль-призрак" в компании с "Русалочкой" и "Котом в сапогах", и бесконечный телесериал "Сейлор-мун" об очарованной Луной супердевочке в матроске, технократические антиутопии вроде "Карнавала роботов"-хоть и имеют к манга самое непосредственное отношение, но называются "анимэ" . Направлений в японской мультипликации ничуть не меньше, чем в комиксах: исторические драмы о самураях, истории спортивных команд, детские сказки, научно-фантастические боевики. Есть и мейнстримовый ситец для всей семьи, и парча для избранных и посвященных. Неудивительно,что в один прекрасный момент (примерно с середины восьмидесятых) мода на аниме распространилась и за пределы Японии. И если некогда на стилистику японских художников влияли западные киновизионеры Терри Гиллиам и Ридли Скотт, то теперь уже новая голливудская поросль черпает свое болезненное вдохновение в традициях аниме. В основном это касается боевых сюжетов, на которые японцы всегда были изрядными мастаками. Рубака-парень Джеки Чан снялся в игровой версии аниме-сериала "Уличный охотник" студии "Санрайз"-комическом детективе с песнями и плясками. "Плачущий убийца" Кристофа Гэнса, один из самых совершенных и изысканных боевиков девяностых годов, поставлен по мотивам альтовой манга-серии, придуманной Рюичи Икегами и Казуо Койке. Наконец, самый громкий и впечатляющий пример вдохновенного эпигонства конца тысячелетия"Матрица" братьев Вачовски, которая, несмотря на все свое "новаторство" и "революционность", полностью вышла из аниме, в первую очередь-из классического ки-берпанковского шедевра Ма-муро Осии "Призрак в доспехах".

Само собой разумеется, что персонажи манга (а позже и аниме) занимались не только ^" войной, но и любовью. Неприличные комиксы и мультфильмы обозначаются словом "хентаи" (что в переводе значит "извращение") и чаще всего оправдывают это гордое имя на сто с лишним процентов. Эротика так или иначе присутствовала на страницах манга еще с хокусаевской эпохи-во все времена японская цензура куда больше внимания уделяла политике, нежели изображению любовных утех. Ощутимый и довольно продолжительный спад эротического накала в манга пришелся на эпоху Второй мировой и связан с победой, одержанной над Японией ханжами-американцами в 1945 году. С воцарением на островах оккупационных сил генерала Макартура там были приняты вполне драконовские законы, регламентирующие изображение обнаженной натуры и всего так или иначе с ней связанного. К середине шестидесятых процесс вроде бы пошел с новой силой и появились художники вроде Го Нагая, чьи фривольные манга из серии "Школа бесстыдников" публично предавали огню возмущенные активисты всевозможных родительских комитетов.

А в 1969 году на экраны вышел первый в Японии (и во всем мире) полнометражный эротический мультфильм "1001 ночь" по мотивам арабских сказок, поставленный самим Осаму Тэдзукой-"Богом манга", безусловным классиком рисованных историй и одним из самых важных людей в истории жанра. Двумя годами позже тот же Тэдзука снялвесьма откровенную аниме-версию "Клеопатры". Но настоящий прорыв в новейшей истории хентаи случился в 1987 году. На видео появилась выдержанная в элегических тонах "Песнь ветра и деревьев" по мотивам этапной гей-манга Кейко Такемии. Но это были еще цветочки. Самое главное-режиссер Хидеки Такаяма выпустил первый эпизод "Легенды о Сверхдьяволе" (известной во всем мире под оригинальным японским названием "Уротсукидодзи")- поэму патологического экстаза, нареченную американскими критиками "одной из наиболее эротичных, жестоких и визуально впечатляющих саг в истории японской анимации". Именно здесь отношение нового поколения создателей манга к демонстрации интимной близости было определено с поистине самурайской бескомпромиссностью. То, что происходит с телами часто и с удовольствием совокупляющихся персонажей "Сверхдьявола", выходит далеко за рамки привычных понятий об эротике и порнографии и в большей степени напоминает патологоанатомические бенефисы заокеанских некрореалистов вроде Брайана Юзна. В кульминационный момент соития демонический любовник - Сверхдьявол то и дело превращался в огнедышащего многорукого монстра, даже отдаленно не напоминающего человека, и опутывал партнершу склизкой сетью из вающихся щупальцев-фаллосов. Эротический "данс-макабр" был щедро приправлен заведомо ложными измышлениями на тему оккультизма и мировой космогонии (этакие лавкрафтовские "мифы седой старины", оголтело перелопаченные сумасшедшим фрейдистом-радикалом) и озвучен хэви-металлическим скрежетом самого зверского пошиба. Однако на физиологическом фоне "Сверхдьявола" не то что Хокусай, но даже Анджей Жу-лавский, некогда повенчавший красавицу Изабель Аджани с головоногой пупырчатой тварью в финале своей "Одержимой", глядится сущим агнцем. Расслабиться и получать удовольствие от подобного рода "клубнички" мог только самый законченный маньяк-но на нашей веселой планете таковых оказалось на диво много. "Легенда о Сверхдьяволе" трубным зовом прогремела по всему миру и стала в некотором роде эталоном. Во второй, еще более навороченной серии "Уротсукидодзи"-"Легенде о демоническом чреве", поставленной тем же Такаямой двумя годами позже, присутствовал помимо прочих источающий первертный шарм сын ученогонациста, использующего последние достижения науки и магии для противоборства со Сверхдьяволом. Нетрудно догадаться, что полем битвы в данном случае становились не только души человеческие, но и кое-что куда более телесное. Идеи Такаямы были с азартом подхвачены хентаи-массами, и с тех пор несчастным девушкам то и дело приходилось вступать в противоестественные отношения с самыми причудливыми тварями. Традиционный годаровский расклад "мужское- женское" воспринимался теперь чуть ли не как оскорбление. Впрочем, далеко не всегда дела обстоят настолько брутально. Постоянными героями хентаи наряду с когтистыми исчадиями ада являются существа пусть странные, но необязательно отвратительные. Большой любовью пользуются среди прочих так называемые "мохнатки"-остроухие девочки, покрытые шерсткой приятных расцветок, с беличьими хвостами и кошачьим темпераментом.

В чести также русалки и прочие дюймо-вочки. Пример совсем нестрашного хентаи подобного рода-"Невеста-Эльф" Хироки Ямакавы, где простому пареньку, обручившемуся с очаровательной нечистью, приходится преодолевать не только косные взгляды окружающих, но и понятные проблемы анатомического свойства. Отдельным пунктом идет секс со всевозможными кибор-гами, андроидами или просто механизмами. Наконец, не обходится и без своеобразного культурологического дискурса-этаких пародийных хентаи, в которых персонажи популярных манга для девочек (вроде "Сейлормун") занимаются бог весть чем без всяких там матросских костюмчиков. Но мультфильмы мультфильмами, а главная кладовая восходящего солнца для поклонников хентаи-понятно, Интернет.

Именно в Сети томятся в ожидании своих повелителей десятки тысяч школьниц, тщательно, до последней складочки вырисованных мэтрами направления. Именно современные Гумберты Гумберты составляют подавляющее большинство фанатов хентаи: почти все героини скабрезных картинок относятся к "детям младшего и среднего школьного возраста" или как минимум очень умело ими притворяются. Чаще всего они наивны и беспомощны, на их невинных личиках то и дело поблескиваюбольшие круглые очки отличницы, а все, что с ними происходит, не выходит за рамки архептическогосюжета о Красной Шапочке. Что бы ни происходило, отличить бабушку от волка (или насильника, или маньяка-оборотня, или многоногого инопланетного гостя) эти девчонки не способны по определению. Потому им остается только таращить огромные глаза, традиционно считающиеся в эстетике манга символом юности. Нам же-до скончания века вглядываться в графические трещинки, пытаясь в очередной раз сообразить: что же это все-таки значит- быть японцем? Право это или обязанность, состояние души или вредная привычка? Или просто отчаянная склонность к нарисованному сексу, раскрашенному всеми цветами радуги .